— И не стоит пытаться звать на помощь, — добавил Драг. — Нет, пожалуй я останусь тут, понаблюдаю за твоим хорошим поведением.

— Сиди, коли охота… Все равно зря время потеряешь, Воислав и Зоран за дверью и никак не допустят неожиданных эксцессов.

Марлен умничка, она не стала задерживаться в комнате ни секунды дольше необходимого. Впрочем, тут скорее всего сыграла свою роль брезгливость аристократки к представителю городского дна, но результат от этого не изменился.

В кой-то век выпала такая ситуация: посидеть у стриптиз баре с очаровательной девушкой, причем принадлежащей к нашему кругу. Красота, да и только! Только у этой самой девушки настроение не то чтобы совсем паршивое, но и далеко не радужное. Интересно, по какой такой причине?

— Почему столь меланхоличный вид, цветок ночи?

— Противно все это, — непроизвольно дернулась Марлен. — Я понимаю Салюбри, прочие ренегаты, но этот… Готов продать всех и каждого, ни совести, ни принципов. У Олега хоть были какие-то принципы, пусть и совершенно отличные. Мерзко на душе.

— Такова наша жизнь. В ней нет места прекрасным мечтаниям и иллюзорным картинам, зато реальность предстает такой, какая она есть на самом деле, без малейших прикрас. Не думай, что абсолютно все Сородичи достойны уважения, есть среди них и такие, от которых возникает чувство брезгливости и омерзения. Просто среди нас подобных гораздо меньше, чем среди людей, которыми мы когда-то были. Только и всего, не больше, но и не меньше…

Еще одна из нас постепенно начинает терять присущие иллюзии, медленно, но верно втягиваясь в истинную жизнь. Немного печально лишать ее некоторых заблуждений, но все мы проходим через это — кто-то раньше, ну а некоторые позже. Нечто подобное происходило и со мной, и с Эриком, даже Наставник не был избавлен от этого мучительного этапа осознания окружающего нас мира.

— И так со всеми? — в ее голосе не было отчаяния, лишь легкая, еле заметная печаль.

— Скажем так, с теми, кто хоть краем прикоснулся к интригам и вообще высокой политике. Вот рядовые бойцы Стай — те в большинстве своем предпочитают держаться в стороне. Некоторые просто не могут охватить ситуацию своей несколько покалеченной психикой, другим же достаточно их собственного мира, где есть лишь верность клану и готовность до конца сражаться в его интересах. Многие так и остаются там, некоторые постепенно осознают, что неучастие в Игре не освобождает от ее проявлений.

— Игра? Что ты понимаешь под этим словом?

— Всю нашу жизнь, особенно с того момента, как мы стали чем-то большим, чем просто люди. Каждому разумному даются в руки карты, при помощи которых можно сыграть со всем окружающим миром. Ставка — наша жизнь. Цель Игры — сама Игра, вернее возможность продолжать в ней участвовать.

— То есть ты просто играешь со смертью и с судьбой?

— А что может быть приятнее, чем дергать смерть за усы и переворачивать незыблемые монолиты трусости и покорности, что довлеют почти над каждым человеком с момента его рождения? — ответил я вопросом на вопрос. — Только мы, Красный Род, получили козырную карту в виде нашего теоретического бессмертия. Правда некоторые так и не сумели толком ей воспользоваться… Я не о тех, кто погиб в битвах во имя тех или иных идеалов, таких можно и нужно уважать. Я имею в виду Оноре и ему подобных, но не только и не столько… Посмотри вокруг, что ты видишь?

Марлен, не совсем поняв суть заданного вопроса, огляделась. Ее взгляд переходил с одного посетителя «Лагуны» на другого, ни на ком не задерживаясь.

— Я вижу много Сородичей-анархов, — наконец ответила она. — Часть из них пьет, часть смотрит на стриптизерш, ну и так далее.

— То-то и оно, Марлен. Они просто сидят, просто развлекаются, просто… Слишком все просто и обыденно. Подумай об этом на досуге. А впрочем, попробую я провести небольшой, но интересный эксперимент.

Но не дали мне поставить небольшой психологический опыт над анархами. Грохоча подкованными сапогами по полу, появился Драг, причем в весьма возбужденном состоянии. Чтоб вам всем под хвост десяток херувимов с раскинутыми крыльями, ни минуты отдохнуть не дадут!

— Что стряслось, выкладывай.

— Прямо при мне раздался телефонный звонок. Оноре поднял трубку и вежливый, но очень холодный голос предложил, вернее даже приказал, чтобы он побыстрее уходил отсюда через тайный ход, прихватив тех, кто ему нужен.

— Никак церковники решили устроить показательную охоту на вампиров и выбрали тех, кто меньше всего защищен.

— Нет, хотя звонок действительно был от них, — удивил меня Драг. — Сюда очень скоро зайдут на огонек ликантропы, а именно Потрошители и Мораны.

Новость из разряда самых что ни на есть неожиданных. Совпадение или?.. А как ни крути, но реагировать на сие сообщение надо немедленно. Вот только как реагировать?

— Что же мы сидим? — вскинулась Марлен. — Или уходим или будем биться.

— Ничего, у нас есть еще минут тридцать, а то и поболее, — успокоил Драг. — Ценят святоши своего иудушку. хотя я бы на их месте давно уже похоронил его при невыясненных обстоятельствах. Долго такие агенты не живут, а он уже давненько на них работает.

Давненько работает… Долго такие не живут… Вот хитрожопые паразиты, решили одним махом поразить сразу две цели! Или я ошибаюсь? А если и ошибаюсь, все равно хуже от этого не будет, рисковать особо нечем.

— Драг! Всех наших внутрь. Занять оборону, установить магическую защиту, но основной упор на ее скрытность. Нам нужно спровоцировать ликанов на удар, а не отпугнуть.

— Почему?

— Они же рассчитывают вырезать анархов. Анархов! Мы будем для них очень неожиданным сюрпризом. Самое лучшее оружие — внезапность, об этом писали многие стратеги и тактики от древних времен до наших дней. Свяжись по рации с Эриком и доложи ситуацию, пусть сам решает, что ему делать.

— Боишься, что здешние телефоны прослушиваются.

— Не боюсь, но остерегаюсь. Марлен! А мы с тобой опять к Оноре в гости. Нужно кое-что уточнить.

Глава 14

До чего же разительно могут изменяться некоторые индивидуумы всего за несколько минут, просто смотришь и диву даешься. Был весь из себя первый парень на деревне, лучился самодовольством, а потом вдруг взял да и превратился в тварь дрожащую. Завидев нас, Оноре сразу же затараторил:

— Уходить надо, иначе конец… Потрошители никого не пощадят, всех вырежут. Мораны тоже звери — заморозят, а я не хочу. Через тайный ход уйти еще можно, оборотни про него не знают.

— Да заткнись ты, насекомое, — прикрикнул я на ополоумевшего от страха урода. — Неужели у тебя не возникло мысли сражаться, как подобает Сородичу? Если же силы врага превосходят твои собственные, то ты обязан уводить своих, оставляя отряд прикрытия, лучше всего во главе с собственной персоной.

— Был бы человеком — обделался бы со страха, — ледяное презрение в голосе Марлен проняло даже меня. Редко встретишь столь приближенные к идеалу интонации. — Кого ты собирался взять с собой, а кого оставить на растерзание? Отвечай, мразь!

— Кого взять? — засуетилось жалкое подобие разумного существа. — Фреда, он с деньгами разбирается… Жано нужен, у него связи в полиции. Может быть Оскара? Ну еще охранников… Трех или четырех, иначе заметят оборотни, следом кинутся.

— А остальные? — спросил я, содрогаясь от омерзения и заранее предчувствуя ответ.

— Да пусть ими Потрошители с Моранами подавятся! — сорвался на крик Оноре. — Оии бы меня так же оставили, а то я дурак и их не знаю.

— Вот мы сейчас и проверим… — я посмотрел на Марлен и добавил. — Кажется, без эксперимента над психологией анархов не обойтись. Что ж, вот и великолепный повод продолжить начавшийся было разговор. Пойдем в зал, там и разберемся, кто тут Сородич, а кто маленькая кучка отбросов.

Мы пойдем, а вот существо, бывшее с нами в одном помещении, такого способа передвижения явно не заслуживало, поэтому я от всей души отвесил ему хорошего пинка под копчик, от которого тот птичкой выпорхнул наружу, растворив дверь непосредственно лбом. Продолжавший стоять на страже Воислав деловито водрузил ботинок на шею распростершегося по полу анарха, лишая того возможности двигаться. Малейшая попытка освободиться и шейные позвонки будут перемолоты в труху. Убить не убьет, но на некоторое время обездвижит… Регенерация она все же не одномоментная, особенно если практически не владеешь умением перестраивать потоки энергии, что пронизывают каждый участок наших тел.